В последнем слове он снова выступил против войны Но судья демонстративно отказался слушать политзаключенного.
Год назад в палате тюремной больницы бывший московский муниципальный депутат Алексей Горинов обсуждал с другими заключенными войну в Украине. Эта беседа стала поводом для нового уголовного дела. Владимирский гарнизонный военный суд 29 ноября признал Горинова виновным в «публичном оправдании терроризма» и приговорил его к трем годам лишения свободы. По совокупности с предыдущим наказанием (в 2022-м Горинова приговорили почти к семи годам колонии общего режима за «распространение фейков о российской армии») судья назначил Горинову пять лет заключения и постановил перевести его в колонию строгого режима. Журналисты кооператива независимых журналистов «Берег» побывали на оглашении приговора политзаключенному.
Заседания по делу Алексея Горинова — нынешнего политзаключенного и бывшего муниципального депутата Красносельского района Москвы — идут третий день подряд. Он выглядит уставшим, но не говорит о трудностях. Вместо этого рассказывает, как накануне его везли из суда не в автозаке, а «индивидуально, на форде», поэтому он смог еще раз увидеть свою группу поддержки. А перед сегодняшним заседанием, говорит Горинов, он успел покормить голубя, который залетел в камеру через тюремную форточку.
В зале Владимирского гарнизонного военного суда Горинова слушают журналисты, правозащитники, немецкий и австралийский дипломаты, представитель Евросоюза в России. Поддержать бывшего муниципального депутата пришли около 40 человек.
С ноября 2022-го Горинова держат в ИК-2 в Покрове Владимирской области (там же отбывал наказание Алексей Навальный). Бывшего муниципального депутата осудили на 6 лет и 11 месяцев по статье о «распространении фейков о российской армии» — он стал первым, кого приговорили к реальному сроку по этой статье.
В колонии у него обострились хронические заболевания (в 2016 году ему уже удалили часть легкого). Горинов жаловался на сырость и холод в камере, а также на голод — группа поддержки сообщала, что в таких условиях депутат «не просидит и полгода» из присужденных ему семи лет. В 2024-м он стал фигурантом нового уголовного дела: Горинова, уже признанного «Мемориалом» политзаключенным, обвинили в «публичном оправдании терроризма» из-за бесед с соседями по палате в тюремной больнице, в которых они обсуждали войну.
Сегодня перед выездом в суд Горинову объявили, что его снова поставили на профучет, рассказывает бывший депутат. На этот раз как «склонного к совершению террористических актов» — потому что политик проходит обвиняемым по террористической статье. По словам Горинова, его возмутило, что такое решение приняли даже до вынесения приговора.
«Будьте со мной осторожны, я могу быть непредсказуем!» — обращается Горинов к слушателям после сообщения новости о профучете. Он достает из сумки блокнот, из блокнота — листок с изображением пацифика, и прикрепляет его как значок поверх бирки с именем, пришитой к форменному тюремному свитеру.
В зал заходит судья Роман Владимиров. В октябре он приговорил к 12 годам колонии строгого режима 50-летнего волонтера «Немцова моста» Евгения Мищенко (его обвинили в участии в террористической организации из-за переписки с легионом «Свобода России», воюющим на стороне Украины. Доказательства по делу собрал агент Центра «Э», ездивший с ним снимать военные объекты). Этот же судья рассматривает дело гражданина России и Украины Александра Пермякова, которого обвиняют в покушении на писателя и политика Захара Прилепина.
Владимиров предлагает защите Горинова начать прения.
Адвокат Алена Савельева рассказывает, что 31 декабря 2022-го ее подзащитного должны были выписать из тюремной больницы, где он лежал с бронхитом. Но вместо этого почему-то перевели в другую палату, где уже лежали двое заключенных. На следующий день сотрудники тюремной больницы принесли в палату телевизор. Соседи Горинова стали «включать политические новости» и «подробно расспрашивать Алексея Александровича о его отношении к конфликту на территории Украины».
Через две недели этих заключенных выписали, а на их место поселили других. Они, по словам адвоката, точно так же смотрели политические передачи и пытались заводить с Гориновым разговоры о войне с Украиной. Когда выписали и этих заключенных, к Горинову, который по неизвестной причине продолжал оставаться под наблюдением врачей, хотя уже давно вылечился, подселили еще двоих.
Уже во время следствия выяснилось, что под одеждой у заключенных были спрятаны звукозаписывающие устройства. По словам Савельевой, запись велась на протяжении 20 дней. Хотя к материалам дела приобщили 14 часов аудио, состав преступления эксперты обвинения нашли всего в нескольких фразах:
- «Ну взорвали — и что? Война идет» (так Горинов комментировал атаку на Крымский мост);
- «Какая это нечисть? Это Вооруженные силы» (а так депутат отвечал на высказывание соседа по палате о батальоне «Азов»).
Адвокат перечисляет процедурные нарушения, которые допустили оперативники, и рассказывает, что на аудиозаписи слышно, как один из заключенных отчитывается о беседах с Гориновым человеку, к которому обращается по званию и фамилии: «майор Серег». Это значит, что заключенные действовали «по инструкциям» оперативников, делает вывод Савельева. То есть участвовали в провокации.
Савельева объясняет слушателям, что силовики должны иметь конкретные основания для прослушки, однако в документах, доступных стороне защиты, их нет. Адвокат добавляет, что Горинов не был инициатором беседы: как установили эксперты со стороны защиты, бывший депутат «преимущественно занимал пассивную речевую позицию» и «старался избегать участия в конфликтных ситуациях».
Горинов смотрит в пол и изредка кивает, соглашаясь. Иногда он подходит ближе к слушателям, сидящим рядом с клеткой, и шепотом задает вопросы о своих знакомых или просит передать им привет.
Савельева переходит к показаниям свидетелей обвинения — заключенных, которые участвовали в провокации. Адвокат считает, что их заявления — это «недопустимые доказательства». Во-первых, рассуждает она, в показаниях свидетелей много противоречий. Например, один из них рассказывает, что слышал, как Горинов говорил о батальоне «Азов», однако из аудиозаписи следует, что к тому моменту этого свидетеля уже выписали из тюремной больницы, а его место занял другой заключенный.
Во-вторых, протоколы допросов троих свидетелей почти идентичны: по словам Савельевой, они совпадают больше чем на 90%, «вплоть до пунктуационных ошибок» (их было 19). Единственные различия — персональные данные и диагнозы, с которыми свидетели поступили на лечение. Горинов в этот момент начинает изучать висящий на стене плакат, где перечислены права осужденных.
Савельева напоминает, что в этом, уже втором уголовном деле против ее подзащитного, его преследуют по статье о «публичном оправдании терроризма». Однако эксперты, по словам адвоката, так и не смогли доказать, что Горинов в действительности его оправдывал. «„Горинов не готов к осуждению“ [взрыва на Крымском мосту, утверждают эксперты]. Это, по мнению специалистов, оправдание терроризма!» — восклицает адвокат. По словам Савельевой, в уголовном кодексе нет указаний на то, что «неготовность к осуждению» чего-либо или «несогласие с точкой зрения собеседника» может подпадать под статью.
Доказать, что Горинов публично оправдывал терроризм, сторона обвинения, по мнению адвоката, тоже не смогла. В разговоре участвовали всего два собеседника, а сама беседа состоялась в палате тюремной больницы, которую, очевидно, нельзя считать «общественным или публичным местом».
Подытоживая выступление, Савельева требует оправдать Горинова. Судья Владимиров устало предлагает подсудимому, «если он желает», выступить с последним словом.
— А прения? — недоуменно спрашивает Горинов.
— А, да. Можно поучаствовать, конечно.
Горинов предупреждает слушателей, что из-за ежедневных судебных заседаний ему не хватило времени, чтобы как следует подготовиться. «Я понимаю, что этот процесс не для меня, но кое-что я пропою», — говорит депутат.
Свое выступление он начинает со слов благодарности адвокату. «Хочу сказать, что это дело является продолжением предыдущего моего дела. Это как второй сезон телесериала „Остаться в живых“, — шутит Горинов. — Первое дело было неубедительным для общественности, поэтому надо было быстро придумать что-то еще».
Горинов детально описывает, как лежал в тюремной больнице. Он называет соседей по палате «настоящими патриотами» — тут же добавляя, что один из них «кого-то насиловал», а другой «барыжничал в особо крупных объемах». По закону, Горинова должны были уведомить о прослушке, но этого не произошло. А судья, продолжает Горинов, отклонил ходатайство адвоката о вызове в суд начальника оперативного отдела колонии.
Горинов, глядя в свои записи, перечисляет, в чем именно его обвиняют. Политзаключенный якобы «является сторонником националистической идеологии, негативно относится к жителям Крыма, Донецкой и Луганской областей, поддерживает насильственное возвращение Крыма в состав Украины», а также «решил сформировать у своих соседей по больничной палате идеологию терроризма».
«Это сложно цитировать! — отрывается от своих записей Горинов. — Я человек мирных занятий и не могу сформировать [„идеологию терроризма“] в голове у других людей. Просто биологически, наверное, не могу. Признаки публичного оправдания терроризма и его пропаганды в данном деле отсутствуют. Надеюсь быть понятым и услышанным».
— А вы не будете приобщать [текст своей речи в прениях]? — удивленно смотрит на него адвокат Савельева.
— Нет, зачем? Кому это нужно? — устало отвечает ей Горинов.
Судья предлагает подсудимому выступить с последним словом.
— Сейчас прямо? — удивленно уточняет депутат. — Ну, как удобно суду… Все для вас, как говорится.
Горинов достает из разноцветной папки несколько белых листов, исписанных мелким аккуратным почерком.
«Что мне вам сказать, мои хорошие?» — начинает он.
Всю свою жизнь я был противником агрессии, насилия, войны. Посвятил ее исключительно мирным занятиям. Никогда не думал, что доживу до такого уровня деградации политической системы моей страны, ее внешней политики, когда обычных людей (счет которым идет уже на тысячи), выступающих за мир, против войны, будут обвинять в клевете на вооруженные силы, в оправдании терроризма и судить.
Горинов рассуждает, к каким последствиям привела война в Украине. Судья Владимиров дважды перебивает подсудимого, когда тот начинает рассказывать о числе погибших с украинской стороны. По мнению судьи, эти слова не имеют отношения к делу, которое он рассматривает. Когда Горинов снова начинает говорить о российском вторжении в Украину, Владимиров объявляет перерыв.
— Еще раз свое последнее слово обдумайте, — советует судья. — Выступление должно строиться вокруг оценки исследованных в суде доказательств, документов.
— Да никаких доказательств нету! — не выдерживает Горинов. — Вы же сами все прекрасно видите и понимаете.
Владимиров выходит из зала. Клетку с Гориновым тут же окружают журналисты. «Ну, я продолжаю?» — спрашивает бывший депутат и, увидев одобрительные кивки, дальше зачитывает свое последнее слово с того места, на котором остановился. В нем депутат рассуждает о бессмысленности войны и призывает «прекратить эту бойню». «Моя вина состоит в том, что я, как гражданин своей страны, допустил эту войну, не смог ее остановить. И прошу отметить это в приговоре», — читает Горинов. Несколько слушательниц плачут.
Горинов заканчивает последнее слово. В ожидании судьи он рассказывает слушателям, что получил письма со словами поддержки почти со всех континентов, кроме Антарктиды. Горинов грустно добавляет, что уже 2,5 года не гладил собак. А после кратко пересказывает истории заключенных из своего отряда, которые решили отправиться на войну. Одного из них, 19-летнего осужденного по статье, связанной с наркотиками, «отговаривали всем отрядом», вспоминает Горинов. Но тот отвечал, что в случае его гибели «хотя бы деньги матери достанутся». Этот человек, рассказывает Горинов, погиб еще до того, как доехал до позиций: по пути он попал под обстрел.
Журналисты спрашивают Горинова, ощущает ли он себя «главным политзаключенным». После того как был убит Алексей Навальный, а Илья Яшин, Владимир Кара-Мурза и Олег Орлов были освобождены в результате обмена, Горинов стал одним из самых известных россиян, которые отбывают сроки по политическим статьям. Болгарский журналист-расследователь Христо Грозев, который принимал участие в подготовке обмена, рассказывал, что изначально в списках на обмен был и Горинов.
Политзаключенный отвечает, что «не претендует на эту роль». «Я, конечно, не такого уровня человек [как те, кого обменяли в августе 2024 года], но постараюсь вас не подвести», — шутит Горинов.
— Мы вас умоляем не отказываться от обмена! — успевает выкрикнуть одна из слушательниц, прежде чем в зал возвращается судья.
Горинов начинает зачитывать последнее слово заново, но Владимиров опять останавливает его и отправляется в совещательную комнату для вынесения решения. Слушатели возмущаются, но Горинов только отмахивается: «Приговор давно написан».
Через полтора часа судья признает Горинова виновным в «публичном оправдании терроризма». По совокупности приговоров Горинов должен будет провести в колонии еще пять лет, при этом режим содержания изменится на строгий.
Пока судья оглашает приговор, Горинов достает из сумки небольшой плакат со знаком пацифика и надписью: «Хватит убивать. Остановим войну».
